Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть Драма (1886) - Лев Николаевич Толстой 1828 - 1910
Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть
Драма (1886)
Осень. В просторной избе зажиточного, болезненного мужика
Петра — жена Анисья, Акулина, его дочь от первого брака, поют песни. Сам хозяин
в который раз зовет и ругает, грозясь рассчитать Никиту, щеголеватого парня лет
двадцати пяти, работника ленивого и гулящего. За него с яростью вступается
Анисья, а Анютка, их десятилетняя дочь, вбегает в горницу с рассказом о
приезде Матрены и Акима, родителей Никиты. Услышав о предстоящей Никитиной женитьбе,
Анисья «взбеленилась <...> ровно овца круговая» и еще злобней
набросилась на Петра, задумав любыми средствами расстроить свадьбу. Акулина
знает тайные намерения мачехи. Никита открывает Анисье желание отца насильно
женить его на девке-сироте Маринке. Анисья предупреждает: если что... «Жизни
решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать». Как Петр умрет,
обещает взять Никиту в дом хозяином и разом покрыть все грехи.
Матрена застает их обнявшись, сочувствует Анисьиной жизни со
стариком, обещает помешать Акиму и напоследок, тайно сговорившись, оставляет
ей сонных порошков, снадобье опоить мужа — «никакого духу нет, а сила
большая...». Заспорив при Петре с Акимом, Матрена порочит девку Марину,
артельную кухарку, которую Никита обманул, живя прежде на чугунке. Никита
лениво отпирается на людях, хоть и «боязно в неправде божиться». К радости
Матрены сына оставляют в работниках еще на год.
От Анюты Никита узнает о приходе Марины, о ее подозрениях и
ревности. Акулина слышит из чулана, как Никита прогнал Марину: «Обидел ты ее
<...> так-то и меня обидишь <...> пес ты».
Проходит шесть месяцев. Умирающий Петр зовет Анисью, велит
послать Акулину за сестрой. Анисья медлит, ищет деньги и не может найти. Как бы
случайно навестить сына приходит Матрена с известием о свадьбе Маринки с
вдовцом Семеном Матвеевичем. С глазу на глаз переговариваются Матрена с Анисьей
о действии порошков, но Матрена предупреждает держать все в тайне от Никиты —
«жалос-тив очень». Анисья трусит. В этот момент, держась за стенку, на крыльцо
выползает Петр и просит в который раз послать Анютку за сестрой Марфой. Матрена
отправляет Анисью немедля ошарить все места, чтобы найти деньги, а сама
усаживается на крыльце с Петром. К воротам подъезжает Никита Хозяин
расспрашивает его о пахоте, прощается, и Матрена уводит его в избу. Анисья
мечется, молит о помощи Никиту. Деньги отыскиваются прямо на Петре — нащупала
Матрена, торопит Анисью до прихода сестры скорей ставить самовар, а сама
наставляет Никиту прежде всего «денежки не упустить», а уж потом и «баба в
руках будет». «Если <...> похрапывать начнет <...> ей укороту можно
сделать». А тут и Анисья выбегает из избы, бледная, вне себя, неся под фартуком
деньги: «Помер никак. Я снимала, он и не почуял». Матрена, пользуясь ее растерянностью,
тут же передает деньги Никите, опередив приход Марфы и Акулины. Начинают
обмывать покойника.
Проходит еще девять месяцев. Зима. Анисья ненарядная сидит
за станом, ткет, ждет из города Никиту с Акулиной и, вместе с работником
Митричем, Анютой и заглянувшей на огонек кумой, обсуждают Акулинины наряды,
бесстыдство («растрепа-девка, нехалявая, а теперь расфуфырилась, раздулась, как
пузырь на воде, я, говорит, хозяйка»), злой нрав, неудачные попытки выдать ее
замуж да сплавить быстрей, беспутство и пьянство Никиты. «Оплели меня, обули
так ловко <...> Ничего-то я сдуру не примечала <...> а у них
согласье было», — стонет Анисья.
Отворяется дверь. Входит Аким просить у Никиты денег на
новую лошаденку. За ужином Анисья жалуется на «баловство» и безобразия Никиты,
усовестить просит. На что Аким отвечает одно: «...Бога забыли» и рассказывает о
ладном житье-бытье Маринки.
Никита пьяный, с мешком, узлом и с покупками в бумаге
останавливается на пороге и начинает куражиться, не замечая отца. Следом идет
разряженная Акулина. На просьбу Акима Никита вынимает деньги и созывает всех
пить чай, приказывая Анисье ставить самовар. Анисья с трубой и столешником
возвращается из чулана и смахивает полушальчик, купленный Акулиной. Вспыхивает
ссора. Никита выталкивает Анисью, приговаривая Акулине: «Я хозяин <...>
Ее разлюбил, тебя полюбил. Моя власть. А ей арест». Потешась, возвращает Анисью,
достает наливку, угощенье. Все собираются за столом, только Аким, видя неладное
житье, отказывается от денег, еды и ночлега, и, уходя, пророчествует: «к
погибели, значит, сын мой, к погибели...»
Осенним вечером в избе слышны говор и пьяные крики. Уезжают
Акулинины сваты. Соседки судачат о приданом. Сама невеста лежит в сарае,
занемогши животом. «С глазу», — уговаривает сватов Матрена, — а так «девка как
литая — не ущипнешь». К Анисье после проводов гостей на двор вбегает Анютка:
Акулина в амбар ушла, «я, говорит, не пойду замуж, я, говорит, помру». Слышен
писк новорожденного. Матрена с Анисьей торопятся скрыть, толкают Никиту в
погреб рыть яму — «Земля-матушка никому не скажет, как корова языком слижет».
Никита огрызается Анисье: «...опостылела она мне <...> А тут порошки эти
<...> Да кабы я знал, я бы ее, суку, убил тогда!» Медлит, упорствуе?:
«Ведь это какое дело! Живая душа тоже...» — и все же сдается, берет младенца,
завернутого в тряпье, мучается. Анисья выхватывает у него из рук ребенка, кидает
в погреб и сталкивает Никиту вниз: «Задуши скорей, не будет живой!» Скоро
Никита вылезает из погреба, трясется весь, со скребкой бросается на мать и
Анисью, потом останавливается, бежит назад, прислушивается, начинает метаться:
«Что они со мной сделали? <...> Пищал как <...> Как захрустит подо
мной. И жив все, право, жив <...> Решился я своей жизни...»
Гости гуляют на Акулининой свадьбе. Во дворе слышны песни и
бубенцы. По дорожке мимо сарая, где заснул в соломе с веревкой в руках пьяный
Митрич, идут две девки: «Акулина <...> и выть не выла...» Девок догоняет
Марина и в ожидании мужа Семена видит Никиту, который ушел со свадьбы: «...А
пуще всего тошно мне, Ма-ринушка, что один я и не с кем мне моего горя
размыкать...» Разговор прерывает Семен и уводит жену к гостям. Никита,
оставшись один, снимает сапоги и подбирает веревку, делает из нее петлю,
прикидывает на шею, но замечает Матрену, а за ней нарядную, красивую,
подвыпившую Анисью. В конце концов будто бы согласившись на уговоры, встает,
обирает с себя солому, отсылая их вперед. Выпроводив мать и жену, снова
садится, разувается. И вдруг пьяное бормо-танье Митрича: «Никого не боюсь
<...> людей не боюсь...» словно придает сил и решимости Никите.
В избе, полной народа, Акулина с женихом ждут благословения
«вотчима». Среди гостей — Марина, муж ее и урядник. Когда Ани-628
сья разносит вино, песни замолкают. Входит Никита, босой,
ведя с собой Акима, и, вместо того чтобы взять икону, падает на колени и
кается, к восторгу Акима, — «Божье дело идет...» — во всех грехах — в вине
перед Мариной, в насильной смерти Петра, совращении Акулины и убийеАе ее
ребеночка: «Отравил я отца, погубил я, пес, и дочь <...> Я сделал, один
я!» Отцу кланяется: «...говорил ты мне: «Коготок увяз, и всей птичке пропасть».
Аким обнимает его. Свадьба расстроилась. Урядник зовет понятых допрашивать всех
и вязать Никиту.